Николаев Андрей - Золотые Врата 1
АНДРЕЙ НИКОЛАЕВ, ОЛЕГ МАРКЕЕВ
ЗОЛОТЫЕ ВРАТА
Аннотация
Июнь 1941 года... концлагерь на Новой Земле. Заключенные этого острова «Архипелага ГУЛАГ» люди особенные: шаманы, знахари и ученые парапсихологи из спецотдела НКВД – противостоят магам из Черного ордена СС.
Идеалисты ученые на острове пытаются отрыть «врата» в Атлантиду и вернуть человечество в Золотой век. Но за порогом врат оказалась преисподняя...
Пролог
Архипелаг Новая Земля
Спецлагерь "Бестиарий", 40км севернее поселка Малые Кармакулы
Февраль 1941г.
Морозный воздух ворвался в сени, заклубился паром, будто на раскаленную каменку
в парной плеснули ковш холодной воды. Тимофеев захлопнул дверь, потыкался
вслепую, нашаривая вход в дом, толкнул с силой и ввалился в тепло, пропахшее
табачным и спиртовым перегаром. На грубом дощатом столе горела керосинка, стояла
кружка с недопитым чаем. Заправленная шерстяным одеялом и оленьей шкурой койка
манила прилечь, отоспаться, наконец, за все бессонные ночи. Смерзшие ресницы
оттаяли, он смахнул влагу с лица, сбросил варежки и негнущимися пальцами стал
развязывать ремешки стянутой у горла кухлянки. Кожа намокла, узел никак не
поддавался, и он попробовал достать его зубами. Нет, не получилось.
Накопившееся бешенство прорвалось рычаньем и неразборчивыми матюгами. Сплюнув на
пол слюну с привкусом сальной кожи, Тимофеев, оставляя на светлом дощатом полу
мокрые следы, протопал к сундуку возле койки. Нашарив спрятанный в щели на полу
ключ и, открыв амбарный замок, он распахнул сундук, вытащил из его недр
четвертную бутыль со спиртом. Закуска в сенях, а и черт с ней. Он выплеснул
остатки чая в угол, набулькал полкружки и, выдохнув, опрокинул спирт в рот.
Жидкий огонь опалил гортань, пронесся по пищеводу и тяжело упал в желудок.
Тимофеев подышал открытым ртом, занюхал рукавом кухлянки и упал на табурет.
С-сволочи... Все сволочи! Спецлагерь, спецпоселенцы... Да начхать мне!
Спирт ударил в голову, стало жарко. Он потащил малицу через голову, завязки
сдавили шею под подбородком. Тимофеев рванул раз, другой, схватил со стола нож
и, одним махом разрезав ремешки, стянул малицу и швырнул ее на пол. Ну, я вам
устрою, господа! Это мы быстро определим, кто здесь начальник лагеря, а кто
зе-ка. Поначалу думалось - интеллигентишки вшивые, что, не видали таких? Под
Пензой, когда в начальниках колонии ходил. Да сколько угодно! Мигнешь блатарям -
и нету филосова-инженера. Вот беда-то, но что поделаешь - лесоповал. Здесь тебе
не в конторе бумажки перекладывать, заговоры устраивать. Дерево, оно, бывает, и
на человека повалиться может. А можно и на шило случайно упасть. Два-три раза,
для верности. Ну, помер инженер. Острая сердечная недостаточность. Слаб
здоровьем оказался, философ-то.
А здесь один блатной затесался, и тот сукой стал. Как услышал про шило, так
валенок из себя строить начал. А ведь на воле на гоп-стопе попался. Ну, ничего,
и ему припомним. Выбрать, кто послабее. Вон, пацана этого, ассистента раз и - в
карцер. Жидковат ассистент, не то, что профессор. А что карцер деревянный, так
это ничего. На улице минус сорок пять, одну ночь посидит там, да что ночь - пару
часов, так ломом не отколупаешь ассистента. Одного зароем, зато другим наука
будет. А что, взвод в ружье поднять, весь, и хрен с ним, что винтовки в лагере
не стреляют. Штыки примкнем - пусть философы попробуют штык заговорить! Знахари,
мать их за ногу.
Лицо и пальцы горели, отходя от смертельных объятий ледяной стужи. Вытащив пачку
"Беломора", Тимофеев зак
